Ссоримся мы с сестрой часто. Даже слишком. Просто мы очень разные и всегда не сходимся во мнениях. Я гну свое, она не уступает. Кто - то из нас взрывается, и начинается такое!Я гордая, никогда не прошу прощения первой, да и она не дает мне такого шанса: не проходит и пары дней, как мы уже мирно щебечем. А способ примирения один: сестра подходит и смотрит на меня полными слез глазами. Если я выдерживаю такой взгляд, она бросается мне на шею, обнимает, целует, и не простить ее невозможно А если я отвожу глаза, она начинает умолять:"Сонечка, ну прости меня! Я была не парва, каюсь!"
    Мы с Кристиной - небо и земля. Я хоть и младшая и мне всего шестнадцать лет, но серьезная, хладнокровная, решительная, и я - реалист. А Кристина в свои девятнадцать очень инфантильная, наивная, доверчивая...
- Боже, прости меня за мою тогдашнюю вспыльчивость!
    К тому же она набожная, вот что меня бесит.
- Крис, ну когда же ты поймешь, что бога нет?!
- Нет, Сонечка, Бог есть. Иначе откуда взялись люди? - сесрица говорила на удивление спокойно.
- Вот я тебе сейчас чисто научно лбъясню! - От возбуждщения я даже запыхалась. Но Крис не дала мне объяснить "чисто научно". Она панически замахала руками и голос у нее стал плаксивый:
- Ты хоть людскую веру уважай! Подумаешь, не верит она в Бога! Но во что - то ты все равно веришь! Может, в духов? Или ты язычница?
- Сказки! - что это самая крутая наша ссора, я поняла сразу: обычно она, как только заревет, убегает в другую комнату, а тут стояла и плакала. - Я, знаешь, в кого верю? Я верю тоь=лько в себя! Доверяю только себе! Полагаюсь только на себя! А ты вот каждый вечер молишься, чтобы наша мама поправилась! А ей хоть чуточку стало лучше?
    Такова горькая правда. Мама попала в аварию и лежит в больнице, врачи говорят, что состояние тяжелое, но есть шанс поправиться. И моя непутевая сестрица каждый вечер надрывается перед иконой.
    Я продолжала:
- Пойми, Крис, твои молитвы бесполезны! Если б Бог существовал, н бы помог тебе, а сейчас что? Разве не видишь - нашей маме с каждым днем становится все хуже и хуже? Слушай меня, Крис, она обречена...
- Не говори так! Молчи! Господь есть! Он всегда помогает, поможет и нашей маме!
- Но это правда, Кристина! Всегда надо глядеть правде в глаза. Готовься к тяжелой потере, не обманывай себя. Мы же видим каждый день, как мать увядает там, в больнице...
    Сестра плакала, вид у нее был беспомощный. Она, как маленькая, размазывала полицу слезы рукавом старого отцовского свитера, надетого наизнанку. Я попыталась переждать эти слезы, но, поняв, что это дело бесполезное, пробасила:
- Вот ты говоришь: Бог всегда помогает, а тебе он помог хоть чем - нибудь когда - нибудь? Помнишь, ты Его благодарила, что послал тебе шикарного парня, такого любящего и любимого? И что этот Петик сделал? Обманул и обокрал!
    Напомнив Петика, я ударила по больному месту: сестра до сих пор его любит, этого ублюдка. Но она вдруг успокоилась и задумалась. А потом мстительно произнесла:
- А ты за свое неверие не попадешь в рай!
- Ни фига подобного! Какой, к бабушке, рай?! Ты посмотри, посмотри на небо - там космос одинг, и никакого рая, никакого Бога!
    Я никогда не верила в Бога. Меня раздражали все эти восклицания:"Господи!", терпела Библию, случайно попавшую на мою книжную полку, терпела молча, и только сейчас дала волю словам, высказала все, о чем думала каждый вечер перед тем, как заснуть.
- За эти слова расплатишься! Есть такая вещь - Божья кара! Она тебя и ждет. - Кристина уже не плакала, а была вне себя от ярости.
- Вот послушай, что я думаю о вере в Бога! - я проустила ее проклятия мимо ушей. - Вера в Бога как вера в Деда Мороза. Даже хуже, потому что подарки за Деда Мороза делают родители, а за Бога тебе никто никто никогда ничего не сделает! Выходит, твоя вера напрасна...
    Тут с Кристиной произошел припадок бешенства. Она начала что - то бессвязно орать, снесла вещи с письменного стола, металась по комнате, пиная стулья. Потом схватила свою икону, ударила ее и не своим голосом закричала:
- Сначала я потеряла отца! Потом Петика! Теперь маму потеряю! А эта девка еще хочет, чтобы я потеряла и тебя, Боже! - Она разрыдалась и упала на колени. - Что делать, ты есть или нет?!
Острое чувство жалости к Крис овладело мной. Я промолвила, еле сдерживая слезы:
- Да ладно, я пошутила. Бог есть.
    Кристина подняла на меня полные слез глаза. Мне стало не по себе, я отвела глаза. А она как заревет:
- Сонечка! Милая сестренка! Прости меня, я каюсь!
    Похоже, она уже напрочь забыла мои слова. Крис такая - незлопамятная и легкомысленная...

- Эх, восьмиклассницы! - вздохнула Соня, выпуская изо рта струйку сигаретного дыма, - все у вас легко как - то, беспечно!
- Неправда! - девочка с большими глазами глянула на нее исподлобья, мне вот приходится жить с мачехой. Думаешь, хорошо?
- Хорошо, - согласилась Соня, - а у меня вот нет ни отца, ни матери.
Они сидели на скамеечке под мелким моросящим дождем. Было как - то пусто и неуютно на душе. Наверное, потому что осень. О какой радости может быть речь, когда серое небо так и давит на настроение, навевая грусть и печаль?
- Извини.
    Лиза сразу почувствовала в шестнадцителетней Соне близкого человека. Ведь нечасто бывает, что выходишь на улицу и начинаешь разговор с незнакомой девушкой старше себя так, будто сто лет с ней знакома.
- Лиз, можно спросить? - у Сони было по - детски озабоченное лицо. - Что ты чувствуешь?
- Я... я боюсь.
    Другой человек спросил бы: чего именно? Но Соня не стала переспрашивать, она и так поняла. И ответила:
- Я тоже...
    Вокруг было мрачно. И тучи, и деревья, и голая земля, на которой когда - то росла трава. И вдруг:
- Лизонька! Приветик! - рядом с ними присела девчонка в ярко - зеленой кофточке. Улыбаясь не в тон накрашенными губами, она ни к селу ни к городу сказала:
- Дэвид Бэкхем.
    Соня сидела, отвернувшись от нее. И ее можно было понять: с какой левой тапочки в их жизнь вторглась эта не по погоде разряженная девица? Он картину грустную портит и разговор хороший.
- Сонь, знакомся, это Таня, моя одноклассница.
- А я думала, что Бэкхем. - Соня этой иронией хотела показать, как она не рада знакомству.
- Да нет, вон он - Бэкхем! - бодро хохотнула Таня и указала острым подбородком на одиноко гуляющего паренька. Видимо, она никак не хотела понять, что она здесь лишняя со своим отличным настронеием. Сидела, бросалась шутками, которые Лиза уже слышала. УТани всегда были одни и те же остроты.
    Странная сцена. Осень, хмурое небо, серая улица, три девушки на скамейке. Две - под стать погоде, а третья явно выпадает из общего настроения.
    Наконец, Лиза взяла инициативу на себя:
- Тань, может, ты пойдешь, а? От тебя такой дискомфорт...
- Ну и дура же ты! - процедила сквозь зубы Таня и гордо удалилиась.
- Ну ты и даешь! - усмехнулась Соня. - Дискомфорт!.. Как будто нам тут так уютно...
- Я не это имела в виду. Нам же грустно, а ей весело. Это несовместимо. По крайней мере, в данном случае.
    Парень, которого Таня назвала Бэкхемом, бродил туда - сюда, ссутулившись и сунув руки в карманы. Изредка он поглядывал на девушек.
- А чего это он? - осторожно спросила Соня.
- Это Сережка, - как - то виновато, притупив взор, ответила Лиза.
- Твой?
    Восьмиклассница молча кивнула. Ей всегда не по себе, когда старшие узнают, что у нее есть парень.
Но Соня ее поняла, и сменила тему:
- Наверное, думаешь, я совсем одна?
- Что, тоже пацан?
- Нет, старшая сестра.
- А у меня папа есть. Но он все время на работе...
- А друзья? - перебила ее Лизу Соня.
- Честно говоря, их нет. Сережка только.
    У Сони тоже друзей не было. Она была ни своя, ни чужая. Просто сама по себе. Ей до сих пор ни с кем так хорошо общаться не удавалось.
- Ладно, иди к своему.
    Лиза с готовностью поднялась.
- Только скажи, а почему Дэвид Бэкхем?
- Потому что он футболист! - прошептала ей в ответ Лиза и убежала.
    Сложив руки на коленях, Соня сидела и смотреда в землю. Она крепко задумалась и не заметила, что он скамейку вновь присела Таня. На этот раз на ней была темная курточка, джинсы и ботинки - вездеходы.
- Знаешь, Сонь, я поняла, что мои шутки никому не нужны. А все из - за Пети. Он меня бросил, а его шутки остались со мной - так я думала... А теперь решила, что и с ними пора закончить.
- Молодец. Держись. - Соня впервые заглянула в ее глаза. Они были грустные, но с решительным блеском.
- Тебе не идет яркая помада. - заметила она. Подняла глаза к небу. А когда вновь опустила глаза на Таню, той уже не было. "Обидела", - запоздало сообразила она.
    Начались сумерки. Соня поднялась, с неудовольствием подумала, что дома тоже неуютно. С тех пор, как мамы не стало, в нем очень трудно дышалось.
"Может, мне грустно оттого, что осень?" - подходя к дому, подумала она.
     И купила в соседнеи=м киоске сборник анекдотов. Читая его на ходу, поднялась к своей квартире; хохоча, позвонила в дверь.
    Усталая, растрепанная, Крис открыла ей.
- Крис, завтра сделаем генеральную уборку! - обнимая сестру, закричала Соня.
- Чего? - вытаращилась на нее Кристина.
- БУДЕМ ЖИТЬ ДАЛЬШЕ!!!

ДАР УБЕЖДЕНИЯ

(Рассказ опубликован в газете "Юность Севера" от 13. 12. 2003 года)

    Стояла мерзкая погода. Дождь и снег чередовались. На улице лежала грязь, что даже выйти не хотелось. А ведь еще надо было идти в школу, в магазин.
    Сегодня воскресенье, и я иду за хлебом. Булочная, работающая "без выходных", находится далеко. Иду медленно, отыскивая глазами, где меньше грязи.
     На душе скребут кошки. Больше всего хочется оказаться дома за остросюжетным детективчиком, пить горячий чай или смотреть какой-нибудь классный фильм.
    Дует холодный ветер. Надо было послушаться маму и надеть свитер, а у меня под курткой одна футболка.
- Женя! - кто-то кричит за спиной. Но мне лень обернуться. И потом, мало ли на свете разных Жень?
    Но тут кто-то осторожно дотрагивается до моего плеча. Мне волей-неволей приходится повернуться.
- Самойлов, ты, что ли?
- Ну, я... - растерянно говорит Вовка, мой одноклассник.
- Просто гуляю. А тебе - то что? - вдруг сердится Вовка. - Тебя увидел, решил поболтать! А ты со своим допросом лезешь!
- Ну что ты кипятишься? Прости, - пытаюсь успокоить его я.
- Сначала здороваться надо, а потом вопросы надо задавать.
    Мы деликатно обмениваемся рукопожатиями. Потом он просит у меня завтрашнее расписание. Я смотрю на свою ладонь, на которой все еще остался список предметов на завтра.
- Ненавижу физику... - грустно вздыхает Вовка.
    Благодаря Самойлову настроение у меня немножко поднялось. В магазине я купила две булки хлеба, одноклассник - сигареты, пачку легкого "Бонда". Я не знала, что он курит, и эта новость меня сильно удивила.
- Ты почему куришь?! Это ведь плохо! И как давно это продолжается?! - спрашиваю его я.
- Да ну тебя, Женька! Надоело слушать твои нотации. Я сам знаю, курить мне или не курить.
    Мы выходим на улицу. Стоим, болтаем. Мой собеседник тут же начинает затягиваться, пускает струю дыма, откидывя голову назад. Вовка занят только своей сигаретой. И это мне под конец надоедает:
- Слушай, выбрось ты эту сигарету, а то так и будем стоять молча?!
    Но Самойлов слушется только наполовину: он продолжает курить и при этомпытается что - то мне говорить. Хорошо, что я его встретила. Разговор получился на удивление поучительным.
- Ой, Вова, ты же у нас спортсмен, бегаешь на дальние дистанции! Да что там спортсмен, ты ведь еще и певец!
- Правда? - глупо смотрит на меня спортсмен и певец. - Ну да. Но я решил завязать с музыкой. У меня ломается голос.
- А спорт? Твои звездные дальние дистанции? У тебя же было супердлинное дыхание! Из-за курения теперь ты не сможешь бегать как раньше! - уже почти ору я на Самойлова.
- А разве курение влияет на дыханеи?
- Тебе что, никогда лекции о вреде курения не читали? Здесь что написано? - я отнимаю у него пачку сигарет и трясу им перед Вовиным лицом, указывая на "Минздрав предупреждает: курение вредит вашему здоровью!". Но на это Вова невозмутимо изрекает:
- Минздрав предупреждает, но не запрещает.
    Это народное изречение было мне знакомо, поэтому я быстро отвечаю:
- Бросай курить, вставай на лыжи! Заядлому куриле - близко до могилы!
    Короче, побеждает моя смекалка. Вовка удивленно хлопает глазами, но потом вдруг говорит:
- Если скажешь еще хоть одну пословицу, я бросаю курить. Может, на этом у тебя словарный запас иссяк?
    Но тут я четко отвечаю:
- Курить - себя убить. Ага, не ожидал? - и пачка "Бонда", которую я все еще держу в руках, летит в мусорную урну. К тому же тут же говорю Вовке, что если он не сдержит своего слова, он мне не друг и что это ниже его собственного достоинства.
    Самойлов свое слово сдержал. И даже стал упорнее заниматься спортом. А еще мы с Володей открыли клуб ЗОЖовцев, где стали бороться протв курения, алкоголя и других вредных привычек.
    А такие изречения как "Заядлому куриле - близко до могилы" и "Курить - себя убить", которые я, кстати, придумала тогда на ходу, стали нашим девизом в борьбе с курением. В школе наш клуб пользуется большим успехом, учителя одобряют...